Уголовно-процессуальное право
Уголовно-процессуальное право отводит большое место показаниям свидетелей как одному из видов доказательств в процессе предварительного и судебного следствия. На свидетельских показаниях зачастую основываются обвинение и приговор. В связи с такой важностью свидетельских показаний чрезвычайно ответственна оценка их достоверности. Даже добросовестный свидетель, стремящийся как можно точнее изложить события, очевидцем которых он был, не застрахован от искажения фактов. Непроизвольные ошибки свидетелей зависят от множества причин, влияющих на правильность восприятия и воспроизведения обстоятельств, интересующих суд и следствие. К таким причинам в первую очередь относится воздействие эмоций, нарушающее точность запечатления в памяти и последующего изложения событий. Ясно, что очевидец, тем более, потерпевший, не остается безразличным к правонарушению, свидетелем или жертвой которого он оказался. Имеют значение также внимание и память свидетеля. Стремление постичь особенности непроизвольных ошибок в таких условиях заставило изучать психологию свидетельских показаний.
Чрезвычайно важна роль потерпевшего на следствии и суде, поскольку он по закону является одним из участников процесса. От него требуется не только излагать известные факты, он может толковать их, заявлять ходатайства, а также иметь другие права одной из сторон уголовного процесса.
Свидетелями и потерпевшими могут оказаться заведомо психически больные или лица, психическая полноценность которых вызывает сомнение. В таких случаях работники суда и следствия назначают судебно-психиатрическую экспертизу для оценки психического состояния этих лиц и их способности давать показания.
Вопрос о достоверности показаний свидетелей лежит вне компетенции экспертов-психиатров. Эксперт-психиатр может оценить лишь психическое состояние человека. Наиболее правильно ставить вопрос перед экспертами в такой форме: «Страдает ли свидетель психическим заболеванием? Если страдает, то мог ли он правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и может ли давать о них правильные показания?». Такой вопрос концентрирует внимание на наличии психического заболевания, а не на особенностях и содержании показаний свидетеля, и соответствует положениям п. 3 ст. 79 УПК. Я. М. Калашник (1955) считал, что ответ на такой вопрос может быть только альтернативным.
Психически больной (в частности, больной шизофренией) может быть единственным очевидцем происшедшего или потерпевшим. В этих случаях раньше эксперты-психиатры нередко выносили заключение о том, что показания психически больного могут приниматься во внимание, если они подтверждаются другими материалами дела и не противоречат им. Такой вывод неправомерен.
Прежде всего, такое заключение относится к показаниям обследуемого, а не к его состоянию. Следствием подобного заключения является возможность участия психически больного свидетеля в судебном разбирательстве, что явно нецелесообразно, так как может неблагоприятно отразиться на состоянии больного. Кроме того, если показания такого свидетеля находят подтверждение в ряде других данных по делу, то эти показания уже не являются необходимым звеном в цепи доказательств. Наконец, главное — показания психически больного могут отражать патологические переживания, быть бредовым истолкованием происходивших событий. Такие показания могут иметь значительные искажения из-за повышенной внушаемости, нарушений памяти и интеллекта. Показания психически больных свидетелей и потерпевших могут носить черты оговора и самооговора вследствие психических нарушений. Приведем пример оговора на почве бредовых переживаний.
