Симулятивное поведение (частный случай 3)
Обследуемый О., 34 лет, обвиняется в краже. В возрасте 26 лет перенес травму головы с потерей сознания, после которой жаловался на головную боль, головокружения, стал вспыльчивым, раздражительным. После привлечения к уголовной ответственности по настоящему делу начал вести себя неправильно: отказывался от еды, на все «опросы отвечал «не знаю», «не помню».
При поступлении на экспертизу депрессивен, растерян, пуглив. Большую часть времени проводит в постели, укрываясь с головой одеялом, уединяется, отказывается от еды. При упоминании о правонарушении появляется страдальческое выражение лица, начинает плакать. Обвиняет себя в различных неправильных поступках, совершенных в прошлом. Называет окружающую обстановку невыносимой, говорит, что ему «больше не жить». Временами возбужден, со страхом мечется по палате, говорит, что его преследуют, хотят убить.
В результате проведенного лечения стал заметно живее, активнее. Настроение улучшилось. Начал охотно общаться с окружающими. Перестал высказывать суицидальные мысли. Однако в дальнейшем во время бесед с врачом вновь утверждает, что его преследуют, хотят уничтожить.
При этом остается спокойным, о преследовании говорит в одних и тех же выражениях, никак не может пояснить своих высказываний, путается, стремится уйти от уточняющих вопросов. Не сразу отвечает на вопросы, касающиеся его состояния, иногда дает нелепые ответы.
При экспериментально-психологическом обследовании выявлена демонстративность ошибочных ответов. Например, правильно называя сначала красный цвет, затем начинает называть его черным. При выполнении счетных операций дает ответы, отличающиеся от правильных на единицу (например, 5 + 4=10).
Поведение в отделении дифференцированное: в присутствии медицинского персонала стремится быть тихим, с печальным выражением лица одиноко сидит на койке; когда остается в обществе других обследуемых, становится активным, общительным, нередко подстрекает к ссорам и конфликтам.
Заключение: остаточные явления травматического поражения головного мозга. Вменяем. После ареста перенес реактивное состояние, из которого полностью вышел. В настоящее время симулятивное поведение.
В данном случае у О. при поступлении отмечались явления реактивного состояния депрессивно-параноидной структуры, развившегося после привлечения к уголовной ответственности. Однако в результате лечения все болезненные проявления редуцировались, О. стал спокойным, общительным, активным. В дальнейшем О. вновь начинает вести себя неправильно, предъявляя жалобы, внешне сходные с прежними. В отличие от периода болезни, когда бредовые идеи и депрессивный аффект пыли тесно спаяны и составляли характерную и неотъемлемую часть болезненного состояния, в последний период дифференцированное поведение О. и его изолированные, демонстративные, порой явно нелепые высказывания свидетельствовали о симулятивной природе преподносимой «симптоматики».
Если распознавание грубого и неумелого притворства не представляет больших трудностей, то отграничение психогенно обусловленных психопатологических синдромов от умелой и продуманной симуляции сходных состояний связано со значительными затруднениями.
В подобных случаях следует проводить тщательный дифференциально-диагностический анализ всей совокупности явлений: правильное представление о болезненной или искусственной природе симптомов возможно лишь при рассмотрении клинической картины и ее динамики в целом. В этих случаях приходится ориентироваться на несоответствие и противоречивость отдельных симптомов, не укладывающихся в клиническую картину определенного психогенного синдрома. А. А. Говсеев (1894) подчеркивал, что при дифференцировке симуляции необходим сбор всех данных, относящихся к предполагаемому расстройству как явлению со своими причинами, своим ходом развития.
