Послеродовые психозы (частный случай)
Обследуемая М., 21 года, обвиняется в убийстве своего месячного ребенка. Родилась и крестьянской семье, в близнецовой паре. Сестра-близнец умерла через год после рождения. Обследуемая рано лишилась матери; с раннего детства воспитывалась мачехой, которая относилась к ней очень плохо: держала впроголодь, не заботилась, избивала. М. росла слабой, отставала от сверстников в физическом развитии. В 4 года после жестоких побоев мачехи все лето пролежала в больнице, в связи с чем мачеха была привлечена к уголовной ответственности. Вскоре отец вновь женился, но и вторая мачеха также плохо относилась к М. Школу М. начала посещать с 9 лет, училась удовлетворительно, не отставала от сверстников, но много времени отнимал уход за ребенком мачехи. После окончания 7-го класса М. некоторое время работала няней в детском саду. В это время окончила X классов. Затем начала работать на заводе, через год вышла замуж. Взаимоотношения с мужем были теплыми, дружескими, он был заботливым и внимательным.
Однако супруги не имели своей жилплощади, жили в разных общежитиях. Вскоре после вступления в брак обследуемая забеременела. Первое время муж высказывал мысль об аборте, но М. не соглашалась, несмотря на трудные бытовые условия. В дальнейшем разговора об этом между ними не было, оба хотели и ждали ребенка. Беременность протекала тяжело, с выраженной интоксикацией, в связи с чем М. 2 нед находилась на лечении в родильном доме. После срочных родов доношенной девочкой испытывала сильное недомогание, слабость, стала тревожной и плаксивой. К моменту выписки из родильного дома начался мастит, в связи с чем она выписана из родильного дома позже обычного за 1,5 нед до правонарушения.
На второй день после возвращения с ребенком в общежитие М. стала чувствовать, что с ней что-то происходит: появились рассеянность, забывчивость, повышенная утомляемость, бессонница. Последующие дни плохо ела, настроение было пониженным. Стала думать, что она «ничтожная», «никчемная», «недостойная жизни». Припомнила все прежние разговоры с мужем и знакомыми, выискивала в них оскорбительные слова, замечания, часто плакала. Замечала, что окружающие ее ненавидят, смеются над ней, перемигиваются; любые замечания, шутки, смех воспринимала как оскорбление и издевательство. С этого времени все более упорно стали возникать мысли о самоубийстве. Временами пыталась анализировать происходящее и не понимала, что с ней творится.
20.05. решили отпраздновать рождение дочери. Накануне М. сказала мужу: «Нас завтра не увидишь», но он не придал этому значения и принял ее высказывание за шутку. Ночь он провел у себя в общежитии. В ночь с 19 на 20.05. М. почти не спала; в каком-то забытьи ей померещилось, что давно умершая мать зовет ее к себе. М. решила поехать к ней на могилу и там умереть. Утром 20.05 М. написала мужу письмо, в котором несколько раз подчеркнула, что она плохой, никчемный человек, испортила мужу жизнь. Этим она объясняла свое намерение покончить жизнь самоубийством. Однако письмо она никуда не отправила и в общежитии не оставила, а взяла с собой.
В 8 ч утра, покормив девочку, завернула ее в два одеяла и вышла из общежития. В тот день чувствовала себя «как в тумане». Доехала до автостанции, купила билет до города, где была похоронена мать. Ввиду бездорожья автобус вскоре остановился, и М. продолжала путь пешком. Начался мелкий дождь, она свернула в лес, пыталась накормить ребенка, но девочка не взяла грудь. М. решила выйти на дорогу, но заблудилась. Девочка заплакала, М. легла на землю, накормила дочь, но что было дальше не помнит: «Уснула или потеряла сознание». Когда пришла в себя, то девочка была «белой» и не дышала. Поняла, что убила ребенка.
М. распеленала дочь, засунула ее под платье и легла на землю. Иногда приходила в себя и думала, что нужно пойти в милицию и сообщить о случившемся. В таком состоянии она пробыла 3 дня. Ослабленная и голодная М. 23.05. набрела на поселок. Когда она узнала у прохожих, какой сегодня день, очень удивилась, поняв, как долго была в лесу. На окружающих М. произвела странное впечатление. Увидев у нее в руках одеяльце, ее спросили, где ребенок. Она оттянула воротник и окружающие увидели, что ребенок прижат к ее телу и от него исходит запах разложения. После задержания М. была направлена в психиатрическую больницу, где была депрессивна, подавлена, слезлива. Во время беседы застревала на деталях, быстро истощалась. Считала, что заслуживает «самого страшного наказания». Полагала, что была «дикой, ненормальной». В последние дни в больнице состояние ухудшилось: слышала голос отца, считала, что все смеются над ней, с презрением смотрят на нее. Говорила, что она больна — «стала совсем не такой» и т. д.
При обследовании отклонений внутренних органов от нормы не отмечалось. Знаков органического поражения ЦНС не выявлялось. Наблюдались явления вегетативной лабильности. Охотно вступает в беседу. Держится естественно, просто. Настроение сниженное, часто плачет. На вопросы отвечает по существу, но многословно. Часто затрудняется в разделении главного и второстепенного, путается в деталях, быстро истощается. Жалуется на головную боль, слабость, плохой сон. Себя психически больной не считает. При расспросах о правонарушении старается удержаться от слез, вспоминает массу незначительных подробностей, но своего состояния в то время последовательно описать не может.
Сообщает, что в последние дни перед правонарушением была убеждена, что «недостойна жизни», «хотела покончить с собой», но муж все время был с ней. Эти мысли то появлялись, то исчезали, но каждый раз становились все настойчивее. С трудом сосредоточивалась, плакала, почти ничего не ела. Замечала, что все окружающие старались показать презрение к ней, смеялись, переглядывались. О времени, проведенном в лесу, сохранились отрывочные воспоминания. Периодически не понимала, где она находится, не знала времени суток. Настроение часто колеблется, но в основном остается сниженным. Сложившуюся ситуацию в настоящее время оценивает недостаточно полно.
Заключение: М. в период, относящийся к инкриминируемому ей деянию, была в состоянии болезненного расстройства психической деятельности в форме послеродового психоза [депрессивно-параноидный вариант]; невменяема.
